Фильм Отара Иоселиани "Утро понедельника" даёт нам возможность проследить эволюцию тезиса "Так жить нельзя", сконструированного нами (и, как говорят, сформулированного самим же автором) по его фильму "Жил певчий дрозд". Эту линию сравнения задала Ольга, и мы начали спор, постепенно приближаясь к авторскому тезису 2002 года (год съемки), или, в ориентире на материал, тезису 1985 года (по-видимому, 80-е, Франция - Италия). Опуская интересные перипетии нашего "расследования" строго в рамках текущей темы ("одиночество, как шанс к изменению"), формулирую этот тезис, адресованный главному герою и каждому персонально. Вот что сказал Иоселиани: "Смотри, как прекрасна данная тебе жизнь. Так сделай же что-нибудь с собой".
Но моя заметка не об этом, потому я и сократил содержание обсуждений по теме заседания. После того, как дошли до искомого тезиса, случилось два события, сошедшихся далее в одной дискуссии. Во-первых, неожиданно Николай сказал, что он никакого надрывного тезиса не прочитывает, а любуется даосским спокойствием героя. Надо сказать, что в альтернативном прочтении спокойствие героя никакое не спокойствие, а безразличие к собственной жизни, к рядом существующим другим её образцам и попыткам, как старшего поколения, так и младшего. Всё бы ничего, как говорится, каждый имеет право что-то видеть, но положение радикально усугубилось одной неслабой добавкой, а именно: Николай сказал, что талантливый фильм потому и талантлив, что каждый может извлечь своё. Тут-то и началось.
А началось на фоне темы, которую тоже неожиданно предложила Ольга. Формулирую её пока, как могу, пусть она поправит. Тема: "Проблема киноязыка и культура". Суть вот в чём: Ольга справедливо утверждает, что в формировании и трансляции киноязыка преуспел Голливуд, но это продюсерский язык, ориентированный, грубо говоря, на кассу. В начале 2000-х попытку его адаптации к российскому "Голливуду" сделал Митта в своей методичке, которую, видимо, наши продюсеры прочли, судя по кассовым сборам наших блокбастеров и ТВ-сериалов. А проблема в том, что как утверждает Ольга, этот голливудско-продюссерский язык иссяк по отношению к назревающим для формулировки в киноязыке цивилизационным и культурным проблемам.
Дальше Ольга говорит: ни продюсеры (видимо, в силу конкуренции), ни критики (о чём мы уже писали), ни разные киношколы не озабочены формированием и трансляцией киноязыка. Авторский киноязык реконструируется по авторским фильмам знаменитостей, но они никак не пересекаются, нет киноязыка как такового, соответствующего нуждам культуры.
Совершенно точно, сказал я. И, пользуясь этим тезисом Ольги, напал на Николая. За пределами Голливуда господствует постмодернизм, культивирующий не язык (содержащий транслируемые для профессионального цеха и публики общепринятые значения), а речь (позволящую пользоваться смыслами, понимаемыми каждым по-своему). Грубо говоря, идея постмодернизма состоит в подмене языка речью и в публичном забвении культурных значений: каждый не просто вправе видеть своё, но и не должен искать общее значение. Хотят сделать из европейцев безязыкое племя, каждый год меняющее модный набор "слов" в искусстве, и не только в нём.
Получается, по Николаю, что Иоселиани это не тот, кто упорно и скрупулезно всю жизнь обогащает своим авторским киноязыком (кстати, с моей точки зрения, его язык - отличная заготовка для киноязыка, как такового) свою исходную мысль "о певчем дрозде", а постмодернистский кинопоэт жизни с межкультурным аппетитом к даосизму.
На это мы с Ольгой возразили, что тезис о даосском спокойствии героя есть тезис в языке другой культуры. Ни грузин, ни итальянец, ни француз, ни мы с Ольгой, как честные европейцы, особо не увлекаемся даосским спокойствием. А Иоселиани, вроде, честный европейский грузин.
На том мы и расстались непримиримыми. Вывод: получается, что следующей темой нужно делать тему о киноязыке, но проблема в том, что такая тема указывает на инструментарий кинематографа. Готовы ли мы к ней, не знаю. До сих пор темы указывали на материал.

 

Сергей Котельников. 28 апреля 2009