Фильм Вуди Аллена "Энни Холл", представленный Женей, точно попадает в тему "проблема субъекта", объявленную в прошлый раз и опробованную на материале жизни Наполеона в изгнании.
На этот раз я пытался обсудить представление о границе субъекта, обратив внимание на приём Аллена: комментирование на экране заэкранного материала. Герой делает паузу в разворачивании сюжета и относится к происходящему, как бы временно прекращая быть заэкранным героем. В этом гениальность Аллена как режиссера: в требовании к зрителю существовать удвоенным. Тезис Жени в том и состоял: субъектом является тот, кто может останавливать собственное участие в чём-то. Но достаточно ли такой остановки? Что происходит далее, после остановки? Герой Аллена возвращается в употребляющую его социальную машину, мегаполис, продолжая на экране иронически комментировать происходящее за экраном. Что при этом делает зритель - неизвестно.
А что делает Наполеон? Живёт двойной жизнью без остановок (я могу убрать время из рассуждения о субъекте). Он участвует в воспроизводстве империи на острове св. Елены вместе со всеми, используя это участие и собственную смерть для остановки воспроизводства империи. Границей Наполеона является современный образец немонархической империи, созначенный в культурном пантеоне с его личностью.
Мою попытку ввести представление о границе субъекта усомнила Ольга. Для усомнения достаточно категоризовать субъекта как процесс, который, как известно, не имеет границ. Ни при жизни субъекта (что очевидно), ни после его смерти, поскольку его роль в истории будет многократно пересматриваться, о чём христианство напоминает нам идеей загробной жизни.

 

Сергей Котельников. 3 июля 2009

 

Напоминаю, что на позапрошлом заседании мы начали обсуждать новую тему, решив что вчерне разобрались с мегамашинами. И тема возникла как продолжение: мол, не мешает понять, а кто такой сам этот человек, через социум и мегамашины проходящий, ими употребляемый, или их употребляющий. И даже сказать нельзя, как его обозвать. Рабочее название: антропос. Потому что в одних ситуациях это личность, в других - сущность, в третьих - субъект, а где-то, кажется, что, вообще-то в большинстве случаев просто объект. И как его распознавать, описывать и думать не всегда понятно. И путаница ужасная в понимании этого самого антропоса во всех науках, вроде бы, по нему специализирующихся. Лучше всего устроилась классическая антропология, которая изучает объекты архаические, сложившиеся и почтенные. Но нам это не сильно помогает. Последнее время говорят об актуальной или философской антропологии. Той, что, вроде бы, про антропоса современного, еще живущего, а не ставшего этническим феноменом. Я предпочитаю название Актуальное Человековедение. Им и займемся, пытаясь вырабатывать наше собственное понимание с помощью кино. На том простом основании, что кино снимают тоже антропосы, и невольно говорят и о себе, и о других таких же.
Так что, с моей точки зрения, показанный фильм был о том, как мегаполисные антропосы образуют пары. Как люди в культуре больших городов ведут себя по отношению к особям противоположного пола, с которыми согласны вступить в интимные отношение, теоретически приводящие к созданию семьи и продолжению рода. Ну, первое, что бросается в глаза доброжелательному марсианину, наблюдающему всё это: секс следует зачастую непосредственно после знакомства, и уже за ним наступает или нет период узнавания, с кем же ты, собственно, в койке оказался. Иногда оказываются с теми, с кем не прочь продолжить отношения. Пардон, продолжить ситуацию, потому что есть ли отношения и какие они, понять не возможно. Живут-живут люди вместе несколько лет, потом - бац!, и говорят друг другу, что их отношения зашли в тупик; и, быстренько, разобрав книжки и вещички, разъезжаются по своим норкам. А потом, вроде бы, вспоминают друг друга по-доброму. Всё.
Что видно из фильма, что представляется достоверным схватыванием установок современного мегаполисного антропоса, так это то, что партнеров ищут с заранее внутренним убеждением, что не он, скорее всего будет единственным и последним, на всю жизнь. В этом принципиальное отличие от антропоса деревенского и городского. Вводя такие различения, мы приводим не столько топографию обитания, сколько типы образов жизни, пониманий организации жизни у разных людей. Какой-нибудь мужичок, в это самое время живущий в деревне, открыто заводящий вторую семью и не разводящийся с женой, не испытывающий стыда перед родственниками и односельчанами, живёт уже в мегаполисном образе семьи. Штампы образцов жизни 24 часа в сутки транслирует телевизор, разнося всё это до самых отдаленных закоулков планеты. И зулус, насмотревшийся сериалов, будет вести себя уже похоже на нашего родного Ваньку, заявляющего своей жене, с которой прожил 15 лет, что он ещё молодой и хочет пожить для себя.
В мегаполисе люди сходятся на время, не видят преимуществ совместной жизни, потому что с экономической точки зрения, одному легче. Не говоря уже про детей. Кто-то в Америке посчитал, что рождение каждого ребенка в семье опускает экономическое благополучие семьи на одну ступеньку вниз, если смотреть тупо через расходы и затраты. Это, конечно, относится к среднему классу. И экономическая оптика при рассмотрении жизни в мегаполисе считается самой первой.
Так-то вот. Если мыслишь жизнь как антропос мегаполисный, другой личной жизни, кроме череды заканчивающихся разбеганием встреч, ждать трудно. И при этом, необходимо отметить, что, где бы человек ни проживал, у него всегда есть возможность не жить штампами образа жизни. Любого из трёх. Но это уже про творчество на материале своей жизни, и совсем другая тема.

 

Ольга Лобач. 3 июля 2009